Стол был прост, но при этом изыскан. На одной доске лежала нарезанная тонкими ломтями шпигованная буженина, на другой – копчёный угорь. На серебряном блюде был разложен хлеб, сыр и даже лимон.
Весьма неплохо, для постной пятницы.
Сквозь высокую бутыль струился янтарный свет. Кубки изящного ледяного стекла, совсем уж неуместные в монашеском обиходе, уже были наполнены белым вином.
- Я, архонт, видите ли, предпочитаю соблюдать умеренность во всём, - ничуть не смутившись, со всей серьёзностью сообщил ландмайстер, заметив мой взгляд и легчайшую усмешку. - Даже в соблюдении умеренности, - сохраняя серьёзность добавил он. – Ну что ж, любезный синьор Антонио, прошу вас отведать рейнского. Клянусь, тамошняя лоза дарит вино, ничем не хуже тех, к которым вы, избалованные южане, привыкли. Более того, нашим виноделам этот нектар даётся гораздо большим трудом, а посему, он много ценнее.
Тевтонец поднял кубок:
- Honestus rumoral terum patrimonium est*, - немного подумав, вдруг провозгласил хозяин стола. – Aut magis complements eam**.
С этим утверждением трудно было спорить.
Пролог беседы, видимо, говорил о том, что посвящена она будет мне.
Я отпил, и вино, признаться, мне не понравилось. Мягкий медовый цвет, скрывал терпкость и довольно резкую кислоту. Пожалуй, я не стал бы причислять себя к любителям даров северной лозы и это также не ускользнуло от исключительного внимания синьора фон Херике.
- О, не хмурьтесь, архонт, - с укоризненной улыбкой произнёс он. – Ну… будьте же снисходительны.
- Простите, мессир, - смутился я. – Уверен – тонкость этого напитка раскрывается со временем.
- Вот! Точно! – обрадовался ландмайстер. – Этим обстоятельством впредь я стану успокаивать и самого себя.
Он приглашающе указал на стол, и я охотно приступил к трапезе.
- Признаться, мессир, я заметил немало вольности в уставе Кавалеров Пресвятой Девы, - рискнул высказать я свои наблюдения. – Мне всегда думалось, что в Господнем нобиле всё же содержится более от монаха, нежели от рыцаря.
Синьор фон Херике, тем временем, сделал ещё пару глотков:
- А разве прочие братья наши во Христе, будь то францисканцы или бенедиктинцы, не упоминая уже цистерцианцев, претерпевают более тевтонца? – без тени раздражения, спокойно парировал он, лишь приподняв брови и слегка улыбнувшись. - Едва ли… Разве легче наш венец, что несём мы во славу Царя всех царей? Ведь каждый день мы теряем братьев своих, дорогой архонт, отрёкшихся от богатства, благородного звания и герба, - ландмайстер обвёл рукою ряды щитов, висящих на стене, - с мечом в руке защищающих веру, приближающих Царствие Божие и гибнущих от нечестивых рук язычников… Да, в любой миг жизнь тевтонца может прерваться во имя Господа нашего. Так разве подвиг наших рыцарей не превосходит подвиг любого иного монаха, пребывающего в праведной умеренности и благочестивом рвении, претерпевающего истинно монастырское житие подле мирных христианских пенатов?
Любопытно… я не ожидал подобного объяснения.
*Достойная репутация заменяет наследство. (Лат.)
**Или, того лучше, дополняет его. (Лат.)
